Репортаж: мой путь к вере

Признаюсь честно, тема этого материала меня немного пугала. И совсем не потому, что трудно найти истинно верующих. Они есть. Их много. Однако далеко не каждый человек согласится рассказать о своей вере. Такой разговор – очень личный, даже интимный. Это то, что касается только самого человека и Господа.
 

Но мои опасения оказались напрасными. От всей нашей редакции и лично от себя хочу поблагодарить наших героев. За простоту и искренность. За желание поделиться своим опытом.

 

Перед тобой – три истории. Их можно воспринимать по-разному, но мне они кажутся примерами чудес Господних.

 

«Когда попала в церковь, почувствовала сердцем: здесь я – дома», – сказала матушка Евгения. Наверное, объяснять больше ничего и не надо. Да и в жизни двух других героев – известной певицы и бывшего журналиста – без промысла Божьего не обошлось…

 

Мы встретились возле духовной семинарии на территории Киево-Печерской лавры. Об отце Пафнутии я много слышала от своих приятелей, но знакома не была. «Пойдемте в наш офис», – предложил он, и мы отправились в редакцию, где издается газета «Печерський листок». Отец Пафнутий кроме своей основной деятельности еще и редактирует это издание.
 

– Получается, и здесь вы занимаетесь журналистикой, – сказала я.
 

– Нет, – улыбается он. – Скорее применяю навыки, которые получил в мирской жизни. Пишу статьи, беру интервью. Работаю по нескольку часов в день.

 

Он говорит по-украински. У него тихий голос и очень лучистые глаза.
 

– С чего началась ваша вера? Вы вообще из верующей семьи?
 

– Нет. Отец был партийным, председателем колхоза, мама работала учительницей. Они не ходили в церковь – это было не принято в Советском Союзе. В 17 я приехал поступать на журналистику в Киевский университет. Сдал документы и сразу отправился во Владимирский собор. Знаете, меня всегда интересовали и иконы, и храмы... И в тот раз в соборе я ставил свечи, молился – как умел и чувствовал. Хорошо помню, как ко мне подошла монахиня и стала рассказывать о Троице, о единстве Бога в трех ипостасях. Ведь в те времена духовная литература не была так доступна, как сейчас. И слова монахини прозвучали для меня как откровение.
 

Более системно стал ходить на церковные службы уже на последних курсах учебы. После библиотеки или практических занятий часто отправлялся в собор. Потом получил диплом, работал в газете, на телевидении. И все время было ощущение, что что-то важное проходит мимо меня.
 

…Моя жизнь кардинально изменилась в 26 лет. Однажды вечером после работы на меня напали: я оказался в больнице по скорой помощи. Помню – реанимация, передо мной сидит доктор и очень тревожно на меня смотрит. Мне показалось, что в его взгляде была надежда. Этот хирург оказался моим однофамильцем – он тоже Мусиенко, но зовут его Андрей, сейчас мы близкие друзья. Уже много позже он рассказал, что очень переживал тогда. Андрей провел операцию, но помочь ничем не смог, настолько тяжелым было мое положение. Оставалось уповать на чудо. И оно произошло. Очень благодарен друзьям и коллегам – они в тот момент меня поддержали. А мама молилась за меня день и ночь. Мне кажется, это и стало решающим: я поправился.
 

В больнице я много размышлял. Пересмотрел свою жизнь. Именно там пришло решение посвятить себя Богу. Но я не сразу оставил мирское… Это сейчас понимаю, что на тот момент был оглашенным. Когда человека готовят к крещению, его оглашают: то есть ему рассказывают основы веры, Евангелия. И в этом состоянии я находился года два: верил сердцем – но мне недоставало знаний, основы.
 

Начал ходить после работы в Китаеву пустынь – Свято-Троицкий монастырь, впервые там исповедовался. Пытался совместить мирскую и духовную жизнь… Но потом понял, что надо выбирать. Оставил работу и пришел в Свято-Троицкий монастырь, где меня взяли на послушание. Это своеобразное испытание, проба на то, сможет ли человек жить в монастыре. В течение года работал на кухне, исполнял обязанности пономаря – подготавливал кадило, следил за свечками. Делал, что было надо.

Как близкие отнеслись к моему решению? Возможно, кто-то хотел, чтобы я сделал карьеру в журналистике, но вышло по-другому… Меня поняли все – и родственники, и друзья. И сейчас они ко мне приходят, приводят своих близких – и круг моих знакомых увеличивается. Думаю, что мой мир со времен юности не очень изменился. Я просто укрепился в своей вере. И то, что было во мне с детства, сейчас еще сильнее упрочилось.
 

…Там, в Китаевой пустыни, я принял монашество. Отрекся от мирской жизни, от брака. Сам выбрал свой путь. И понимал, что если приму постриг – то это на всю жизнь… В том же Свято-Троицком монастыре стал священником. Затем служил в Свято-Введенском монастыре Киева, сейчас – в лавре.

Да, мне доводится и исповедовать, и причащать. Иногда на исповеди бывает очень много людей. Каждый идет со своим. У кого-то боль, кому-то надо просто выговориться, кому-то – посоветоваться. Иногда чувствую, что просто не хватает душевных сил.

Вспоминаю, анализирую ушедший день и, бывает, укоряю себя за то, что какому-то человеку уделил недостаточно сил и внимания. Но стараюсь с каждым прихожанином поговорить столько времени, сколько ему необходимо. Вообще, исповедь – это не разговор на духовные темы, это более глубокие вещи. Душа человека тянется к Богу, но плоть его несовершенна и реагирует на окружающую нас греховность. На исповедь надо ходить – потому что иначе грехи человеческие растут как снежный ком.
 

– Вы не скучаете по прежней жизни? Нет соблазнов?
 

– Сейчас уже меньше. Раньше что-то похожее возникало – когда попадал в памятные места юности. Больше анализирую свою жизнь, молюсь, прошу Господа, чтобы укрепил. В город выхожу только по необходимости. Если иду в отпуск, беру благословение у монастырского начальства и отправляюсь в паломничество (по Украине, на Афон в Грецию, Иерусалим). Или еду проведать родителей. Стараюсь поддержать их – мама болеет, после инсульта. Отец так и остался коммунистом, хотя он уважает мою судьбу, мое решение. И папа творит настоящее милосердие, ухаживая за больной мамой, хотя и сам не здоров.
 

…Мы идем по территории лавры. К отцу Пафнутию подходят люди и просят благословения. Он благословляет, люди целуют батюшке руку.
 

В самом начале беседы отец Пафнутий рассказывал об этапах духовного пути. Первый – постриг иноческий. Затем монашество. И на склоне лет, когда человек достигает высокого духовного уровня, он принимает схиму. Это практически полное отречение от мирской жизни. Схимники молятся и почти не общаются с людьми. Напоследок я спросила:
 

– Вы планируете в будущем принять схиму?

 

– Не знаю. Это как Бог даст…
 

 

 

«Иногда слышу, как люди друг у друга спрашивают: мол, ты веришь в Бога? Этот вопрос у меня вызывает улыбку и легкое недоумение. Потому что Господь существует – независимо от того, что ты думаешь по этому поводу!
 

О вере и Иисусе Христе я много слышала от бабушки. И я, еще совсем маленькая, обожала, когда они с дедом начинали петь колядки. Это были долгие интересные песенные сюжеты. Кстати, бабушка и дедушка когда-то пели в церковном хоре – там познакомились, а потом и поженились. В нашей семье много историй, связанных с верой. Моя прабабушка – католичка – приняла православие ради прадедушки. Ее родители не поняли этого шага: отреклись от нее, лишили наследства. Но она с прадедом прожила долгую жизнь, родила много детей. Потом дед, уже во времена советской власти, отдал свой дом под церковь. Был и арест, и преследования…
 

Я же окрестилась в сознательном возрасте. Просто в какой-то момент ощутила, что мне этого очень недостает. Вместе с младшей сестрой мы выбрали день и совершили обряд. И хотя мы живем в разных городах, заняты своей жизнью, иногда делаем абсолютно идентичные вещи. Одинаково стрижемся, покупаем аналогичную одежду, думаем об одном… Мы с ней словно духовные близнецы.

 

Не могу сказать, что после крещения стала какой-то принципиально иной. Хотя кое-что изменилось. Раньше я была социально активным человеком. Сейчас же углубилась в себя: мне более важно то, что происходит внутри меня. И отправной точкой стала болезнь».
 

…Пять с половиной лет назад Анжелика внезапно заболела. Резкая боль в спине – и частичный паралич приковал ее к постели. Девушка не могла ни передвигаться, ни сидеть, ни стоять. Она перепробовала все, что рекомендовали доктора. Вот только от операции отказалась – потому что врачи не гарантировали, что после вмешательства она сможет ходить. В те месяцы ее мама, Евгения Игоревна, начала молиться. Ходила в церковь, постилась, часами читала Библию. А Анжелика начала вышивать. Они очень верили, что недуг уйдет. И болезнь начала постепенно отступать.
 

«Я не знаю, что это было. Постоянно копалась в себе, старалась понять – почему так случилось? Что это за испытания через болезнь? Ответа на этот вопрос у меня нет и сейчас… Бог не посылает испытаний, которые человек не может преодолеть. Но какими мы выйдем из них – это уже решать нам. Через четыре года, в 2008-м, я снова заболела и слегла на полгода с жуткими болями.
 

Второй раз проходить через это было очень страшно. Были и слезы, и вопрос: за что мне это? Но вслед за черными днями приходят светлые. В те дни вдруг появился давний приятель, который буквально заставил меня написать книжку. А я, как мне казалось, не могла ничего: ни вышивать полотна, ни петь, ни говорить, ни сочинять… Три месяца я провела с ноутбуком в обнимку. Роман написала. Но легче мне не стало.

Мама разговаривала со мной часами. И все время повторяла: «Доченька, солнце восходит каждый день. Ты только посмотри чуть выше». И во второй раз я поднялась во многом благодаря маме… В какой-то момент увидела свою новую картину – целиком, она еще не была сделана. Снова взялась вышивать. И через некоторое время встала на ноги.
 

Я и теперь не понимаю, как выкарабкалась. Раньше мне казалось, что мои вышивки – это еще один способ реализовать себя. Мозг лихорадочно искал способ самовыражения – и если бы я тогда могла хотя бы сидеть – возможно, взялась бы за кисть и краски. А так – мне в руки попала игла, нитки, и я начала вышивать картины. Сейчас же, после того как случился рецидив болезни, свои вышитые картины я считаю данной мне миссией. Я не оканчивала художественной школы, никогда не училась рисованию. Но заболела – и это пришло. Когда меня спрашивают, мол, как я все это поясняю, то я так и отвечаю: «Картины – это моя миссия».
 

Свои работы я не продаю и не раздариваю. Думаю, что они пока должны быть со мной – вся коллекция. Часто устраиваю выставки: с 2005 года уже более 70 показов было по всему миру. Продолжаю заниматься музыкой, записываю новые песни, выступаю. Учусь в аспирантуре: пишу диссертацию об украинских орнаментах. Чувствую, что стою на пороге чего-то нового и очень важного...
 

Полгода назад я начала самостоятельно передвигаться. Но не могу сказать, что победила недуг. Это очень сильный физический слом, который морально перенести очень трудно. Что посоветую людям, которые попали в сложную ситуацию? Молиться. Верить. Читая молитву, мы говорим: «Господи! Да будет воля Твоя…» И надо положиться на Его волю – рано или поздно Господь выведет за руку. Обязательно пошлет людей – знакомого, друга, маму, – которые помогут и поддержат.
 

…Духовный ориентир для меня – это моя бабушка. Она не просто говорила о вере и Боге – она жила по этим законам. И я сейчас так стараюсь: показать делами, а не словами. И выполняю свою миссию, данную Господом, – создаю свои картины».

 

 

«Начало лета 1988 года. Мы, студенты истфака университета, сидим на паре по научному атеизму. Слышится перезвон колоколов Владимирского собора, и в этот момент преподаватель говорит: «Ну что я вам буду рассказывать? Идите на службу в храм и сами все увидите». Мое поколение шло к вере окольными путями, через сильное увлечение восточными религиями. Мы много говорили о дзен-буддизме, обсуждали, спорили. А потом некоторые друзья вдруг стали ходить в православные храмы. Я их не понимала!

 

…Однажды на Пасху сама зашла в церковь. В Крестовоздвиженский храм на Подоле. Праздничная служба уже закончилось, людей было немного. Меня потрясла атмосфера спокойствия, умиротворения, благодати. И в тот момент я очень четко ощутила сердцем: здесь я дома. Почувствовала, что мне просто необходимо окреститься! Но мне сказали, что надо подождать. На следующий день позвонила батюшке – его телефон я взяла в церкви – и сказала о своем желании. Помню, он спросил: читаю ли я Библию. Я честно ответила, что нет… Батюшка тяжело вздохнул, но через неделю после Пасхи я приняла веру…

Уже окрестившись, стала читать Библию, ходить на православные занятия, где собирались люди, желающие понять больше.

 

Моя мама, коммунист и научный сотрудник, переживала за меня: «В какую секту ты попала?» Я предложила пойти со мной… И через некоторое время мама тоже окрестилась, что стало большой радостью для меня. Когда открыли Киево-Печерскую лавру – моя мама начала ходить туда, стала очень верующим человеком. Недавно она умерла… На ее отпевание пришло очень много людей. Мама ничего специально не делала. Просто верила всем сердцем. И даже сейчас меня останавливают люди, говорят теплые слова о матери.

 

…Есть вещи, которые невозможно пояснить словами – их надо почувствовать. У меня была очень тяжелая беременность. Я попала в больницу с сильнейшим кровотечением. Врачи сообщили, что наш ребенок погиб. А муж Андрей по моей просьбе в тот же день помчался в Выдубицкий монастырь к батюшке. Мы просто очень верили, что еще не все потеряно…

 

И муж, и батюшка, и мама, и я сама – мы все молились, чтобы дитя выжило. И вот удивительно: врачи на эти три дня обо мне позабыли. Не сделали чистку, как планировали. «Когда же меня лечить будете?» – спросила я у доктора. Он схватился за голову и отправил меня на УЗИ, предполагая худшее. Но ребенок оказался жив. И для всех нас это стало Господним чудом. Почти всю беременность я провела в больнице, периодически сбегая. А через девять месяцев с Божьей помощью на свет появилась Катюша.

 

Эта ситуация многое изменила. Мой Андрей, который раньше лишь сопровождал меня на богослужения, твердо решил стать священником (он по образованию тоже историк). Он начинал служить в Кирилловской церкви: сначала дьяконом, потом стал батюшкой. Представьте, приход огромный, множество людей. Это был очень хороший опыт для всех нас. Мы жили очень открыто: вместе с прихожанами пили чай у нас дома, обсуждали вопросы веры, учились церковному пению.

 

Вообще, быть священником (как и матушкой, его женой) нелегко. Ничего романтичного в этом нет. Это каждодневный тяжелый труд. Потом привыкаешь. Нет, это не огрубление, это что-то другое. Думаю, что все батюшки проходят и через бессонные ночи, и через мучения. Но много и светлых моментов: ты встречаешь людей, многие из которых становятся ближе родственников.

С отцом Андреем мы уже 20 лет вместе. Не скрою, у нас тоже были кризисы. Но священники заключают один брак на всю жизнь. И мы выстояли благодаря вере, любви и уважению. Главное – не отступать от веры.

 

У нас трое детей. Старшая Катя сейчас учится на политолога в Киево-Могилянской академии. Сын Петр оканчивает десятый класс, увлекается компьютерными программами. Младшая Таисия тоже очень тяжело нам досталась… Она яркий талант, серьезно занимается музыкой. Как мы воспитываем детей? Своим примером. Мы даже не настаивали, чтобы они учились в воскресной школе».

 

– Хотите, чтобы дети пошли по вашим стопам?
 

– Пожалуйста – если это будет их выбор. Я приму их решение. Всегда повторяю, что поддержу их в любой ситуации. И внушаю дочкам и сыну, что всех детей надо рожать… Понимаю, что есть и учеба, и карьера. Но я готова помогать, готова воспитывать внуков. Потому что детоубийство – это очень страшный грех. И что бы ни случилось, люди должны знать – они не одиноки. С любым вопросом, проблемой или бедой нужно идти к батюшке. В церкви помогут.
 

…Отец Андрей и матушка Евгения очень светлые люди. Нашу небольшую группу они принимали дома. Сейчас отец Андрей по выходным служит в храме Петра и Павла, в другие дни работает над православным сайтом (www.pravmir.ru ). Господь по-разному призывает людей. Евгения пришла, чтобы обрести точку опоры, найти ответы на свои вопросы. Андрей – через любовь, через чудо рождения дочери. Эти люди вызывают доверие. И мне стало ясно, почему для многих прихожан отец Андрей и матушка Евгения стали родными…

 

У матушки Евгении день начинается в пять утра. Сначала – утренняя служба. Потом – работа, их три. Евгения Борисовна работает редактором в издательском отделе Киево-Печерской лавры. Сотрудничает с Музеем истории Киева. Служит регентом (управляющим) в церковном хоре.