Рассказ онлайн "Все решает лабрадор": автор Ирина Говоруха

Ванька был любимым ребенком и единственным мужчиной в семье. Светловолосый, с тонкой шеей и острыми коленками. Он жил с мамой и бабушкой на шестнадцатом этаже и первым из всех жильцов встречал солнце. А еще мелкий дождь и облака.
Тучи каждый день выглядели по-разному. Чаще всего они напоминали лошадей и слонов. Реже – римские цифры. Ванька всегда в таких случаях усаживался на подоконнике и рассматривал их через бинокль.
Его маму звали Мартой, потому что она появилась на свет в начале весны. Именно в те дни, когда начинают цвести ирисы и распеваются скворцы. Она работала кардиологом в детской поликлинике, знала все о человеческих сердцах и обожала одеваться в пастель. Глядя на нее бабушка постоянно делала замечания:
– Ты опять выглядишь как моль.
Мама пожимала плечами и наносила на губы гигиеническую помаду. Продолжала ходить на работу в блузках со странными названиями цветов: шалфей, теплый оливковый, лосось и лайм. А еще гладко зачесывала волосы, все время улыбалась и обожала молочный шоколад.

Бабушка была другой. Худой и очень строгой. Ее кожа напоминала винтажную бумагу, а волосы – пожарную машину. Она регулярно подкрашивала их хной и взбивала в высокую прическу. Пользовалась исключительно зубным порошком и детским мылом, а еще пугала внука микробами. И он с детства усвоил, что такое билирубин, повышенная кислотность и дисбактериоз.
Она считалась лучшим гастроэнтерологом в городе и, хотя уже вышла на пенсию, продолжала работать на полставки и консультировать пациентов на дому. Ходила из угла в угол с телефонной трубкой и разговаривала бесцветным голосом:
– Уважаемый, прекратите жаловаться. Вы то, что вы едите. Опишите, что у вас в холодильнике.
Человек, запинаясь, перечислял сосиски, соленые огурчики и печеночный паштет, а бабушка слушала, хмурилась и надувалась, как индюк.

Когда не было ранних звонков, она маршировала на кухню и контролировала приготовление завтраков. Увидев сырники, выбрасывала их прямо из сковородки.
– Зачем ребенку это жареное тесто? Ну и что, что ему уже пять лет? Неужели так сложно приготовить домашний творог с йогуртом?
Ванька грустнел, послушно давился кислятиной, а потом шептал маме на ухо: «Ну ничего, скоро бабушка уедет в санаторий. Вот тогда мы с тобой отъедимся». 

Они жили очень правильно, словно по учебнику гигиены и валеологии. Вставали по будильнику и приседали, не отрывая пятки от пола. Постоянно проветривали комнаты и делали влажную уборку. Ели витаминные смеси из сухофруктов и все мыли тщательно, по несколько раз. Картошку, морковь и хрен терли щеткой. Апельсины ошпаривали кипятком. На обед варили супчики. На ужин – гречневые и тыквенные каши. И никаких лимонадов и пирожных. Ничего из того, в чем есть кофеин. Ванька каждый раз глотал слюну перед полками с напитком «Байкал», а потом говорил, как взрослый:
– Да ладно, мам. Мне и не хочется. А то вдруг будет дисбактериоз, и придется глотать кишку... 
– Вань, не глотать кишку, а делать гастроскопию.
Он пожимал плечами:
– Какая разница.

А еще Ванька очень хотел собаку. Лабрадора-мальчика палевого окраса. В сотый раз пересматривал «Марли и я» и комментировал с горящими глазами:
– Посмотри, какой он веселенький. Если бы ты знала, как мне хочется такого пса. Я назову его Байкал. Мы будем дружить. Спать в одной постели. Есть из одной тарелки и разговаривать обо всем на свете.
Мама вздыхала и объясняла:
– Ты же знаешь нашу бабушку. Она будет категорически против.
Ванька соглашался, а потом опять включал нудный мультик о Германе и бежал выгуливать чужих собак.

На их этаже располагались еще две квартиры. В первой жила большая еврейская семья, в которой заунывно читали Тору и Танах, играли на пианино и праздновали Песах. А еще ели трубочки из мацы и жареные пончики, особенно в Хануку (Ханука – праздник чудес, когда зажигают масло, делают друг другу подарки и играют в савион). Во второй обитал мужчина средних лет по имени Андрей. Он серьезно занимался спортом, много работал и всюду таскал за собой раздутый кожаный портфель. Даже вахтерши его побаивались и называли только по имени-отчеству. Бывало, они пересекались в лифте, и Ванька ему улыбался во весь рот, а мама тушевалась и отворачивалась, делая вид, что читает рекламные объявления. И тогда Андрей присаживался на корточки и общался только с ним. Называл на грузинский манер – Вано. И вел мужские разговоры.
– Ну что, старик? В детский сад?
Мальчишка вздыхал и протягивал руку для приветствия.
– Ага. Год осталось потерпеть.
– И как там? Все, как прежде: кормят манной кашей и яйцом с кабачковой икрой?
Ванька подтягивал джинсы и отвечал со всей серьезностью:
– Ага. А ты откуда знаешь?
Марта подпрыгивала, приглаживала волосы и делала замечание:
– Не «ты», а «вы»!
Андрей морщился, пытался возражать, но Марта смотрела ТАКИМИ глазами, что он проглатывал все свои доводы.
Они виделись довольно часто. Пересекались в аптеке, банке и магазине на первом этаже. Магазинчик был бестолковым и неуютным. Там постоянно подгнивали овощи, и рыбный отдел заканчивался прямо в стиральных порошках. Андрей изредка в него забегал, в основном за хлебом, и Марта, увидев его, краснела и стеснительно прятала за спину корзину с обезжиренным кефиром, овальными булочками «Малятко» и пакетиком ушных палочек. По воскресеньям они встречались на маленьком местном рынке и вместе стояли в очереди за зеленью. Она покупала два пучка шпината, а он –рукколу и салат Лолло Росса. И каждый раз возникала неловкая пауза.

Шло время. Ванька подрос на семь сантиметров и перешел в подготовительную группу. Научился кататься на роликах, освоил рецепт пирога «Растрепка» и увлекся играми в шпионов.
К 23 февраля он сделал аппликацию – машину из конфетных фантиков – и весь вечер караулил соседа, стоя на стуле у дверного глазка. Бабушка периодически его прогоняла, пугая сквозняками и гайморитом. Мама же заперлась в ванной и сидела там дольше обычного, а когда вышла, пахла новым клубничным лосьоном и часто моргала только что приклеенными ресницами. Когда же Андрей наконец появился, и Ванька заорал: «Вот он, пришел! Быстро откройте дверь!», – засуетилась и свалила на пол телефонную полку.

Вскоре наступила весна, и снег превратился в рисовую кашу. Ваньку переодели в новую курточку и красную шапку. В тот день он вернулся заплаканным, потому что в садике его дразнили петухом. Бабушка хмыкнула, сказала, что дети попросту завидуют ему, и со-средоточилась на приготовлении фасолевого паштета. Мама ходила сама не своя, постоянно вздрагивала, прислушивалась к лифту и обещала уже завтра купить ему другую шапку. Бабушка смотрела с жалостью и тяжело вздыхала:
– Вот дуреха. Твоему сыну скоро в школу, а ты все туда же. Думаешь, я ничего не вижу? Думаешь, я уже выжила из ума? Ты о ребенке по-думай. Я тебе посвятила всю жизнь без остатка и не бегала в страстях с ошалевшими глазами. А ты…
Марта смущалась, хватала Ваньку, целовала его до жалобного: «Мам, хватит. Ты мне уши оторвешь». И садилась смотреть вместе с ним «Фиксики». 

Потом немного потеплело, и бабушка уехала в санаторий. Она каждый год отправлялась дышать горным воздухом, пить минеральную воду и поправлять свое железное здоровье. По утрам звонила и переспрашивала, как позавтракал внук и сходил ли в туалет. Вечером в подробностях рассказывала о городе Виноградове, Черной горе и речке Тисе. А когда Ванька выхватывал трубку, рассказывала о руинах замка Канков, о бароне и францисканских монахах. Марта в это время сидела в кресле, пила красный чай и читала «Грозовой перевал». А утром в субботу она неожиданно купила собаку.
Ванька проснулся от какой-то возни и ворчания в комнате. На коврике сидел маленький и толстый щенок лабрадора и игрался его тапком. 
– Мама! Ура! Как здорово ты все придумала!
Щенок пискнул и прыгнул в постель. Иван захлебнулся от счастья и погладил его розовое пузо. Заглянул в ореховые глаза и потрогал висячие, словно виноградные листья, уши. А потом целую неделю был сам не свой и просил читать вслух учебник по кинологии.

Бабушка вернулась, когда расцвели изюмные черешни. Зашла в коридор, подозрительно принюхалась и хмыкнула:
– Вы что, не убирались? У вас как-то странно пахнет и пыль по углам.
Затем вымыла руки и стала выкладывать из сумки сувениры: шерстяные носки, подставки под горячее, дубовые брелки и экоигрушки. Ванька бегал кругами и громко разговаривал. Приседал, стрелял из пистолета и суетился. Вдруг раздался лай, и на кухню вбежал взъерошенный Байкал. Проехал по линолеуму, завилял хвостом и тявкнул. Бабушка побледнела:
– Что это? Марта, я тебя спрашиваю, что это?
Марта сделала какое-то приседательное движение и покраснела:
– Мам, ты же знаешь, Ванька мечтает о собаке с двух лет. А лабрадоры самые миролюбивые и добрые.

Бабушка чихнула. Потом еще раз. Открыла окно и замахала руками, будто хотела втянуть за уши свежий воздух. Потом  повернулась и расстегнула пуговицу. На груди вздулись красные прыщи.
– Марта, во-первых, мне стыдно за тебя как за врача. Думаю, излишне объяснять, чем чревато держать животных в квартире. Я уже молчу о лишаях, глистах и бешенстве. И потом, у меня аллергия на шерсть, и в любой момент я могу просто задохнуться. Кто вам важнее: я или эта собака?
Ванька все понял и закричал. Так надрывно, словно ему обрабатывали зеленкой разбитые коленки. Щенок испугался, заскулил и забился в угол. Марта схватила их в охапку и вытолкала в прихожую:
– Тише, тише. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Давай на время отдадим его крестной.
Она суетливо надевала пальто и не попадала в рукава. Ванька задом наперед нахлобучил новую синюю шапку и пристроил левый кроссовок на правую ногу. Бабушка стояла к ним спиной и спокойно рассматривала бирюзовое  небо.

Они шли по бульвару очень быстро. Под ногами валялись старые абрикосовые лепестки. Всюду цвели нарциссы и ранний деревовидный пион, лезли почки и позвякивали велосипедные клаксоны. Ванька плакал и крепко сжимал ручку поводка. Байкал смешно перебирал толстыми лапами. Вдруг кто-то их окликнул. Потом еще раз – громче и настойчивее. Они  повернули головы и увидели Андрея, который бежал вдоль бортика баскетбольной площадки и испуганно переводил взгляд с бледной Марты на зареванного мальчика.
– Вано! Что случилось?
Ванька постарался взять себя в руки и откашлялся:
– У бабушки на Байкала аллергия. Она не может дышать и сказала, что нужно сделать выбор.
Андрей думал несколько секунд. Было заметно, как он ловко жонглирует мыслями. Потом он сбросил чей-то входящий звонок и потрепал щенка за ухом.
– Я придумал. Пусть твой Байкал поживет пока у меня, а ты будешь приходить его проведывать. Вместе будем его выгуливать, купать, учить уму разуму. Что скажешь?
Ванька шмыгнул носом, отпустил собаку на траву и стеснительно обнял Андрея за шею.

Первое время он забегал раз в день и очень стеснялся. Робко игрался со щенком, постоянно посматривая на часы – бабушка просила не задерживаться. Андрей предлагал чай с конфетами, но Ваня отказывался и пятился к двери.
Мама тоже чувствовала себя неловко. Переминалась с ноги на ногу, не переступая порог. Наряжалась в новые платья и пахла модными духами с жасмином и гиацинтами.
Потом они начали оставаться на дольше. Марта приносила пироги из тыквы, шпината и слив и накрывала ужин на просторной кухне. Андрей доставал с балкона цветы, а она краснела, прятала счастливые глаза и извинялась, что не может забрать их с собой. У бабушки оказалась аллергия на все: на цветочную пыльцу, на тополиный пух и даже на счастье. Байкал быстро рос и превращался в умную, хорошо воспитанную собаку. Он весело бегал вокруг стола, вилял хвостом и пытался лизнуть мороженое прямо из креманки.
Со временем у Андрея скопилось много Ванькиных игрушек, карандашей и дисков. Несколько Мартиных шалей, фисташковая блузка и блеск для губ. К нему переехали глобус, книги, штурвал и даже подзорная труба. А потом – незаметно – и они сами. Просто в один из вечеров остались смотреть фильм и незаметно уснули, укрывшись большим стеганым одеялом. Лабрадор тогда устроился у них в ногах, облегченно вздохнул и почувствовал себя самым главным.

Ирина Говоруха

_{женский журнал онлайн}

_{фото Изображение используется по лицензии Shutterstock.com}